НА NISSAN TERRANO II НА РОДИНУ ГИЛЬЗЫ БЛОКА ЦИЛИНДРОВ ГАЗ-51

Николай Ушанов

Понтонный мост через Оку соединяет два берега как два века. На той стороне хоть и плохонький, но нынешний, XXI век. А на этой — конец XIX. И природа странная — ни дать ни взять краснодарщина, предгорье русского Кавказа! Старые русские избы на мощных белокаменных фундаментах вразнобой, словно скворечники, торчат из крутых склонов неглубокого ущелья, по дну которого причудливо извивается речка Дугна. Через поселок ведет всего одна дорога — справа гора, слева обрыв, все как положено. Некоторые гаражи и сараи выкопаны прямо в земле, на дорогу выходят только ворота. На замерзшей улице ни души. И лишь изредка эхом доносится со стороны старого завода шипенье и грохот механизмов. Там сейчас работают люди. Там всегда работали люди. Начиная с 1689 года…

Русский царь Петр Алексеевич, стоя посреди залы, вертел в руках дорогой немецкий пистолет ручной работы, только возвращенный из ремонта. В зале было тепло, яростно трещали в камине сосновые поленья, у далеких дверей тихонько переминался лакей Яшка. По правую руку от царя застыл, ожидая величайшего одобрения, сам мастер-оружейник Никитка Демидов. Петр еще раз с удовольствием громко щелкнул курком, взвесил пистоль на ладони и резко повернулся к Демидову:
— Какова вещица! Германскую работу за версту видать! Мастера в поколениях, от дедов к отцам, от отцов к сынам азы науки своей передают! А уж потом и честь знают, и работать умеют! А что может мужичье наше криволапое? Что умеет? Бражничать да с пьяных зенок бабу свою мутузить!?

Никита бы, может, и промолчал, но не сдержался:
— Что ты, царь! И мы против немцев постоим!
— Что?! — сверкнул глазами Петр, — Мужик! Немочью хвастать? Шапками Европу закидывать?! Ах ты рыло!.. Холоп!

Схорониться было не успеть. Петр развернулся и двинул в горячности Демидова в морду.

— Дурак! — сказал он, успокаиваясь, потирая ушибленную костяшку. — Ты сначала сделай, потом царю хвались.
— А ты, царь, — Никита завозился на полу, вытирая кровь с разбитой губы, — ты, царь, сначала узнай, а потом дерись!

И протянул Петру пистолет своей работы, ничуть не уступающий по красоте и качеству иноземному. С тех самых пор, говорят, и завязалась их дружба, вплоть до самой смерти обоих в 1725 году.

В такие места, как Дугна, журналисты по доброй воле не ездят. Тут ведь что, в дыре этой? И туалет на улице, и склепом отовсюду попахивает — шутка ли, почти по костям ходить. Неприятно. А еще народ сказывает, дух Никиты Демидова, того самого, что завод местный строил, здесь иногда появляется, и тогда точно — жди беды: то наводнение, то прибьет кого-нибудь чем-нибудь, то ребятишек малых волки сожрут. Врут, конечно, но все равно страшно! Сказать по правде, мы тоже попали туда первый раз совершенно случайно. Дачу себе решили подыскать в Тарусе и окрестностях. Ока, значит, природа, раздолье, дача Рихтера, дом Высоцкого, усадьба «Поленово» и всякое такое — приятно, что ни говори, со всяким таким по соседству жить. А еще прельстило, что в Тарусе выстроили новый современный частный отельчик под названием «Якорь». Посмотрел по интернету фотографии — нормально, Григорий! Памятуя о плачевном состоянии дальнеподмосковного сервиса, даже экстремалу лучше жить на редком пока еще островке цивилизации и периодически делать с него набеги на местные примечательности. Однако в Тарусе и окрестностях что-то не шибко понравилось. «Опостылели Марусе петухи да гуси! Сколько бродит по Тарусе, Господи Исусе!» Решили поехать в Алексин, который, судя по карте, находится в 35 км от Тарусы. Из-за отсутствия указателя проехали нужный поворот и попали в местечко Ферзиково. Во где жизнь кипит! Еще бы — там есть железнодорожная станция! Спрашиваем, как в Алексин попасть? А местные граждане направление-то рукой показывают, но на машину — Peugeot 505 — смотрят с недоверием. «Куда ж вы, милки, на ентом поедете? Там либо вообще не проехать, либо только на тракторе — колея в снежной целине от «Кировцев» и все». И тут мужик один вызвался проводить. Покажу, говорит, все, проедете отлично, только подвезите до Дугны. Настырный такой, с бельмом на глазу, я еще двери не открыл, а он уже, деловой, за ручку дергает, в салон лезет. Что за Дугна такая? Ну да ладно. И поехали. Мужик на заднем сиденье отогрелся и пошел болтать. «Дом ищете? Да у нас этих домов прямо хоть завались. И продают недорого — 40000 рублей, вот сосед у меня за двадцатку продает, а бабушка напротив — вообще за десять!» Что за цены? Я уже забыл о таких на планете Москва. А на дороге сначала лежал наезженный коричневый снег, потом он побелел, а потом трасса стала узкой, неукатанной, со следами полозьев и конского навоза. И все под гору, под гору, а потом начался натуральный горный серпантин. Кругом сосновый лес, ни тропиночки тебе, ни просеки. Дальше был понтонный мост, и мы попали в Дугну. А тракторная колея ушла вдоль Оки. И вот тогда меня это и захватило. Место впадения речки Дугны в Оку. За всю историю поездок в дальнее Подмосковье и думать не думалось, что где-то в обозримой от столицы близости сохранились такие глухие места. Старый демидовский завод поразил своей разрушенной церковью, постройками из древнего кирпича, а самое главное — внутри этих руин работали люди, и плавился чугун. Фантастика! Мужик же с бельмом утверждал, что там, на заводе, сохранились еще цепи, которыми нерадивых рабочих приковывали в карцерах и прочих казематах. Ух!
Демидовы, уральские горнозаводчики. Родоначальник — Никита Демидович Антуфьев (1656 — 1725), более известный под фамилией Демидов, родился и умер в Туле. Тульский кузнец, выдвинувшийся при Петре I и получивший огромные земли на Урале для строительства металлургических заводов. В 1696 г. Никита Демидов построил под Тулой первый «вододействующий» чугуноплавильный завод. По указу Петра I в 1702 г. ему был передан казенный Невьянский завод на Урале. В 1720 году Демидовы получили дворянское звание. Акинфий Демидов (1678 — 1745) к концу жизни имел 25 заводов — чугуноплавильных, железоделательных и медных на Урале, Алтае и в центре страны. В середине XVIII века братья Демидовы владели 33 заводами, землей и крепостными крестьянами. После смерти Акинфия наследство было разделено между его сыновьями, а алтайские заводы отобраны в казну. Часть предприятий была продана. Но Демидовы продолжали строительство заводов. В XIX веке Демидовы переходят в состав придворной знати. Николай Демидов (1773 — 1828) был посланником во Флоренции, его сын, Анатолий Демидов (1812 — 1870), женился на племяннице Наполеона I и купил титул князя Сан-Донато.

В следующий раз мы стали умнее и решили на всякий случай пересесть на внедорожник. Самым подходящим нам показался Nissan Terrano II с новым 3-литровым турбодизелем — он и на трассе «стреляет» дай боже и по условным дорогам проберется за милую душу… Пардон, кто сказал «не понтовый»? Во-первых, мы, собственно, в глухомань эту не за понтами, а по делу поехали. А во-вторых, тут главное, чтоб надежно, удобно и без фокусов — Terrano целиком и полностью этому соответствует. На наш сигнал перед советскими воротами завода из дежурки выпрыгнула расторопная привратница в телогрейке и валенках и пристально вгляделась в наш автомобиль из-под руки с расстояния двух метров. Громыхая и дергаясь, по направляющим поползли, открываясь, ворота. Мы оказались внутри. А через четверть часа уже рассматривали древние закопченные стены литейного цеха в сопровождении заместителя директора.

Конечно, завод неоднократно перестраивали. А точнее, достраивали. Но до 50-х годов прошлого века он еще был таким, каким его строил Демидов: церковь, столярный цех, конюшни, администрация, литейный цех. В начале 70-х Ока в паводок поднялась до небывалого уровня. Речка Дугна набухла, попятилась, затопила по фронтоны почти все заводские постройки и вдрызг разломала демидовскую еще плотину, сооружение продуманное и красивейшее, где шлюзы приводились в действие огромными колесами. Восстанавливали все, как тогда и было положено, тяп-ляп. Плотину до нужного уровня не доделали, она получилась ниже, но зато на территории завода появились два новых цеха, а над литейным, самым главным, помещением наконец-то додумались на полтора этажа поднять крышу.

По данным заводского архива: «Первое упоминание о заводе, датированное 1689 годом, обнаружено в «отказных книгах» Пушкарского приказа: «На Олексинском же уезде в Любецком стане заведен новый железный завод на наемной земле детей Бегичевых, на речке Дугне». Уже через год на берегу Дугны были выстроены березовая кузница длиною 6 сажен, дубовый ледник, 4 погреба, приготовлены запасы строевого леса, завезена для забивки свай чугунная «баба» весом 40 пудов. Владельцем будущего завода был некий Христиан Марселис, неожиданная смерть которого прервала строительство. Хозяйство передали его родственнику, боярину Льву Нарышкину, и все затихло до приезда в эти места в 1701 году Никиты Демидова. Он добился, чтобы в 1702 году завод отписали на его имя. Но продолжил строительство только в 1707 году. И вот что важнее всего — русские пушки летом 1709 года под Полтавой стреляли ядрами, отлитыми в Дугне, а молодой российский флот оснащался дугнинскими цепями и якорями!

Дым, смрад, копоть. Сквозь этот металлургический туман с трудом пробивается свет электрических лампочек. В старой демидовской домне хранят песок — сделана она надежно, песок всегда сухой. Из шершавых закопченных стен торчат железные кованые распорки. Цепи, по словам замдиректора, действительно были, но их не так давно увезли в Калугу, в местный краеведческий музей. По ветхой винтовой лестнице на протяжении всех этих столетий поднимались наверх. И ведь служит, не прогнивает, не сломалась еще! Промозгло, мрачно, темно. По старым стенам можно угадать, как низко были расположены прежние потолки. Люди работали в нечеловеческих условиях, да и сейчас немногим лучше. Но что ни говорите, а льющийся расплавленный металл — зрелище завораживающее. Свет его настолько ярок, что, кажется, все вокруг погружается в темноту. Все по старинке, из ведерка в форму, в вечном дыму, постоянно из жары в холод, за 5-7 тысяч рублей в месяц. Но красиво. И тогда было красиво. За 10 копеек в день летом приписному крестьянину с лошадью и за 6 копеек — безлошадному. На руки рабочие денег не получали, весь заработок шел в счет подати.

«Чаю хотите?» — в комнатке привратницы тепло и чистенько, пахнет кошками, возле чугунной печки спят два забавных щенка. За скрипучей громыхающей дверью на огромной пружине — яркий солнечный день. Стайка оседлых цыган напротив, у брошенного, без окон, дома. Мужик не спеша правит лошадью, стоя в санях, единственный в поселке желудь-фонарь чуть скрипит, покачиваясь от налетевшего ветра. Воздух наполнен запахами мокрого плесневелого дерева, свежего навоза, чугунной окалины. Точно, XIX век. И совсем неудивительно, что дома столько стоят — водопровода нет, газ привозной, ровных участков земли не сыщешь… Кто ж купит, кто рискнет… А знаете, кстати, что выпускает этот завод помимо кованных оградок, садовых печей и разных штуковин для промышленности? Читаем местный прайс: «Гильза ГАЗ-53, гильза ГАЗ-51, гильза компрессора «Икарус», гильза «Москвич»… Все эти предметы, заметьте, изготавливаются на одном из старейших предприятий европейской части России. Если не на самом старом.

Домой возвращались кратчайшей дорогой через Алексин по той самой колее. Правда, колея тянулась только километра два, а потом пошла более или менее укатанная белоснежная дорога. Один раз навстречу даже попалась бодрая «Нива» с грустным мужиком в шапке за рулем. Ниссановский дизель бодро тянул, подвывая турбиной, в салоне было тепло и уютно. И казалось мне, что мы медленно, виток за витком, поднимаемся по абстрактной временной спирали, из XIX века в век XXI. Все выше и выше. И — поверите? — с каждым километром все ясней мне становилась ситуация с нашей автомобильной промышленностью. Вот какие забавные тараканы появляются у человека в голове после посещения демидовского производства.